«Это моя личная война с режимом, который у народа отобрал страну»

«Культуру не отменить». Это могло бы стать слоганом для всего Форума свободной культуры «СловоНово», который проходит в тель-авивском музее АНУ именно в те дни, когда вторжение Путина в Украину вызвало во многих странах мира отторжение всего русского, включая классику. Но так называется лишь одна из множества секций, на сей раз – литературная, которых много на Форуме – наряду с кинопоказами, выставками и другими событиями.

Михаил Шишкин – один из самых ярких гостей этого Форума. Писатель, покинувший Россию в 2013 году, стал одним из первых «врагов России» по версии путинского режима. «Я решил, что русский язык этому режиму не отдам», – сказал он в интервью «Деталям».

– Порой доводится услышать, что после 24 февраля русским языком стыдно пользоваться.

– Стыд – понятие индивидуальное. Когда кто-то слышит русскую речь, и у него теперь возникает ассоциация не с Шостаковичем и Бродским, а с картинками из Бучи – я могу понять эти чувства. Я для себя решил этот трудный вопрос: я ему мой русский язык не отдам. Это моя личная война с режимом, который у народа отобрал страну, у моего отца отнял победу, а у меня теперь хочет украсть мой язык – я его не отдам, за мой язык я буду бороться.

Я заметил: когда русские раньше входили в какой-то «русский» магазин в Германии или Франции, они говорили громко. А сейчас – приглушенно очень. Этого нельзя скрыть, это очень естественно. Я же стараюсь говорить громко, потому что мой русский язык не имеет ничего общего с тем русским, на котором говорит режим.

Я прихожу к украинцам в Швейцарии на их собрания и митинги солидарности, они часто проводятся там. Я прихожу, и они не знают, что я – писатель, никогда не читали моих книг. Я вижу ненависть в их глазах – ненависть ко мне, к моему языку. Я это понимаю, потому что у этих женщин отобрали семьи, мужей, дома, их жизнь. И я – представитель врага, который это сделал. Но я говорю с ними, чтобы объяснить, что мой русский язык – не враг, и я не враг. У нас – общий враг. И когда я вижу, как ненависть в их глазах сменяется на понимание, когда они мне аплодируют, прося подольше остался на сцене – я понимаю, что в этой моей войне одержал против путинского режима еще одну маленькую победу.

Михаил Шишкин – лауреат «Русского Букера», «Национального бестселлера», «Большой книги», удостоился литературной премии «Гринцане Кавур Москва» и других наград. Прямо с Форума «СловоНово» он отправился в Италию, где его новое произведение сразу было включено в шорт-лист еще одной литературной премии.

– Я всегда сравниваю литературу с деревом, с растением. Корни идут из переводов 18-19 веков – русская литература началась с переводов. Потом ствол, это –  19 век, эти соки должны пройти через Пушкина, Тургенева, Гоголя, Толстого, а дальше в 20 веке начинается крона – тут уже каждый сам по себе и каждый выбирает сторону. Естественно, каждый хочет выбрать ту единственную ветвь, которая растет в небо, с каждым поколением писателей увеличиваясь. А каждый писатель – листочек, они появляются и опадают, появляются и опадают. Но благодаря кому-то, в каких-то случаях ветка увеличивается. И моя ветка в 20 веке – это Чехов, Бунин, Набоков, Саша Соколов. В этом же направлении работают и многие другие прекрасные писатели.

– Но такие авторы как Вы образуют лишь некий небольшой элитарный клуб, не становясь массовыми, как Пелевин или Елизаров, не так ли?

– Писательство и чтение – разные вещи: писатель будет писать, даже если читателя у него не будет. Пример коммерческой литературы, в лучшем ее проявлении, это, безусловно, книги Акунина, которые я очень люблю. Это гениальный проект, он просчитывает читателя и на него работает. Таково нормальное существование литературы на Западе, и он принес его в русскую литературу, в которой всегда присутствовали два совершенно других, противоположных движения: обслуга начальства, чтобы тебя опубликовали, дали премию и т.п., или – писать без всякой надежды на публикацию: Шаламов, Солженицын… И до революции, и после нее все самые замечательные книги были запрещены, но при этом их все всегда читали.

Так что в России писатель никогда не зависел от читателя. Я – в этой же традиции. А то, что мои книжки издаются, переведены почти на 40 языков, какие-то премии получают – это бонус к тому, что Бог дал мне начать писать роман, и закончить его.

– Русский язык принадлежит Михаилу Шишкину, его коллегам, его читателям. Но как можно считать тех, кто вторгся в Украину, носителями «русской культуры»? Судя по аудиоперехватам ВСУ, по уровню их общения, они едва ли знакомы с литературными, музыкальными или живописными культурными памятниками России…

– Тут вопрос: что есть настоящая Россия? Что есть настоящий русский язык? Их может быть много, разных. Не вижу ничего общего, что объединяло бы меня с теми, кто в Украине исполняет преступные приказы. Произошел невероятный сдвиг, – психологический, ментальный, – когда слова потеряли прежнее значение, и нужно заново определять: что такое «русская культура»?

Эти люди, [вторгшиеся в Украину] тоже ходили в школу, им учителя литературы тоже что-то рассказывали про Толстого. Те, которые вошли – примитивные существа, не понимающие даже, что творят зло. Но намного страшнее мне тысячи и тысячи культурных и образованных людей, которые подписывают открытые письма в поддержку этой войны, этого преступления: ректоры университетов, директора музеев и библиотек, театральные режиссеры – про них невозможно сказать, что они не имеют отношения к русской культуре. Они ее составляют! Но они все теперь замазаны кровью, они все теперь – военные преступники.

Мы не можем обвинять тех, кто молчит. Не поддерживает войну, но, по понятным причинам, боится. Их вправе обвинять те, кто в Буче, а мы – нет. Но в России вся культура зависит от государства, и рано или поздно ты будешь поставлен перед выбором: или поешь патриотические песни, или эмигрируешь. Поэтому и тем, кто еще молчит, рано или поздно придется высказаться.

– Это метод такой – замазать всех?

– Конечно! И всегда так было. Главное оружие – страх и кровавая порука. Все из криминального мира, вся страна живет по законам тюрьмы. Ничего нового.

– Судя по развитию ситуации в России, можно ли ждать перемен?

– Они наступят очень скоро, потому что всем уже очевидно, что царь не настоящий. А в России главный вопрос – не «кто виноват?», и не «что делать», а «царь настоящий или нет?». И всем понятно, что нет, потому что настоящий царь – победитель. Следовательно, нас ожидает депутинизация, хотя и не берусь предсказать, когда. А проводить ее будет новый «путин» с другой фамилией.

Таковы основные перемены, которые нас ждут в ближайшем будущем. Я не вижу силы, способной разорвать этот круг. Необходимо национальное покаяние, но я не представляю себе русское коленопреклонение в Украине, Будапеште, Праге, Тбилиси. Необходим Нюрнберг, но кто будет судить военных преступников, когда преступники – все? Ни украинцы, ни НАТО этим заниматься не будут. Так что впереди – очередной круг: сначала анархия и хаос, а потом новый порядок, новый диктатор, «спаситель», которому Запад протянет руку, потому что он пообещает контролировать ядерное оружие. Все повторится, мы ничего нового не увидим.

А свободная русская культура переместилась, как и сто лет назад, в эмиграцию. Но, в отличие от того, что было сто лет назад, сейчас есть новые технологии. И если тогда литературный кружок в Харбине чувствовал себя оторванным от культурных центров и столиц, то сейчас совершенно неважно, где находится носитель русской культуры – в Аргентине, Австралии, Израиле. Он все равно в центре русской культуры. Культура оторвалась от проклятия территорий. Возможно, это и есть «прекрасная Россия будущего онлайн», потому что «прекрасной России будущего офлайн» никогда уже не будет.

Новая культура существует, и прекрасный пример тому – «СловоНово». А чтобы она не дробилась, необходима общая культурная платформа. Потому что все происходит везде, это надо соединять. Чтобы, если где-то что-то публикуется и происходит, это можно было бы увидеть на одной странице, было бы там собрано. Когда-то это произойдет. Такая объединяющая онлайн-платформа должна и сможет существовать, если кто-то будет ее финансово поддерживать.